Чужие. Русский десант - Страница 97

– Ничего не получилось, – извиняющимся тоном сказал он. – Для расшифровки нужен мощный компьютер с хорошей лингвистической программой, а схему этой части корабля мне никак не вызвать. Ни одного символа, похожего на знакомые нам.

– Ты, кажется, говорил, что при твоей памяти мы отыщем Казакова без проблем, – чуть насмешливо напомнила Маша, – Я этого не отрицаю. Нам следует идти по этой галерее направо, во-он до тех проходов, – Бишоп указал на виднеющиеся в дальнем конце зала темные овальные отверстия.– Единственное, чего я опасаюсь, так это удара в спину. Чужие вполне могут подняться снизу. Человек, конечно, не сумел бы, а при их возможностях это пара пустяков, и опередить Чужих мы вряд ли сможем. Кстати, вам не стоит надолго задерживаться туг – в этом зале высокий фон гамма и альфа-излучения. Еще получите изрядную долю радиации… Все приборы, какие у нас есть, отказали, даже таймер. Я так подозреваю, что реактор и двигательные системы корабля расположены прямо под нами.

– Странное инженерное решение,– мрачно ответила Семцова.– Впрочем, наша техника существам, построившим этого монстра, тоже бы показалась непонятной.

Галерея, или, скорее, широкий помост, по которому они отправились к темневшим вдалеке отверстиям, был довольно большим – около четырех метров. Никакого ограждения по краям не имелось, зато по стене на высоте человеческого роста крепился металлический поручень, похожий на тот, что опоясывал стены в самом нижнем отсеке в хвосте корабля. Из огромного провала тянуло сухим жаром, с Семцовой пот лил в три ручья, но она не обращала внимания на подобные пустяки, поглощенная новыми впечатлениями. Еще бы, она – первая из людей (если не считать лейтенанта Казакова и его отряд) попала в самое сердце грандиозного создания разума, о существовании которого ее цивилизация и не подозревала. Ее удивляло многое, например то, что нигде не видно никаких кресел или сидений, везде только темные мертвые экраны да мерцание сложных символов-иероглифов. Их шаги гулко разносились по всему ярусу, и даже поскрипывание ремней бронежилета и позвякивание оружия усиливались во много раз. Больше никаких звуков слышно не было.

Бишоп остановился рядом с овальными проходами в неизвестность и достал фонарик. Проходы, уводившие из главного зала, не освещались, и в них уже через несколько метров сгущалась непроглядная тьма.

Все время, пока они шли сюда, Семцову терзала малоприятная мысль: люди (если они там есть) собраны в одном месте и не движутся. Слишком это напоминало кадры с третьего уровня процессорной станции Хадли, куда Чужие притащили все уцелевшее население колонии. Ей не хотелось даже предположить, что подобное могло произойти с Казаковым и его группой.

– Бишоп, куда идти? – пересилив себя, спросила она переминавшегося с ноги на ногу андроида.

– В центральный коридор и дальше налево во второй проход. Если верить плану, там должен быть небольшой зал, в котором и находятся люди. Правда, за это время они могли уйти… Однако мы их все равно разыщем.

– Сомневаюсь, чтобы военные могли куда-либо уйти, – едва слышно пробормотала Семцова, но Бишоп все равно услышал, повернулся и взял ее за плечи.

– Маша, я знаю, о чем вы думаете,– спокойно проговорил он, глядя ей в глаза. – Будем надеяться на лучшее. А если… Если это окажется не так, наша совесть будет чиста – мы сделали все возможное.

И он, круто повернувшись, решительно шагнул в темный тоннель.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Маша узнала многое. Куда больше, нежели любой ксенолог, мечтающий о первой встрече с чужим разумом. Она видела записи с рейдера "Сулако", сама едва не погибла на Фиорине, читала короткие, но емкие доклады Рипли, представленные следственной комиссии по делу "Ностромо"… И наконец, сама оказалась в гнезде Чужих. В самом логове.

Если вначале Чужие неизменно пребывали рядом с ней в ночных снах, вызывая страх и злобу, то теперь чувство ужаса перед этими существами сменилось не то чтобы на безразличие, а скорее, на неопределенную гамму чувств, в которой смешивались и отвращение, и ненависть, да в придачу часть какого-то смутного понимания. Маша подсознательно ощущала, что странные зубастые твари тоже имеют право на жизнь, существование, но право это не должно осуществляться за счет людских жизней.

Пускай где-то, в самых отдаленных мирах Галактики, существует планета, на которой зародилась эта необычная и абсолютно чуждая жизнь, пусть эти жуткие твари, как утверждает Бишоп, обладают настоящим интеллектом, но в данных обстоятельствах Чужих можно расценивать лишь как врагов. В своей правоте Семцова не сомневалась: первыми напали все-таки они, Чужие. Она просто физически чувствовала, как ужас перед ними уходит, растворяется, но остается другой страх, пересилить который невозможно. Страх за людей. Пускай ее с лейтенантом Казаковым свела чистая случайность, однако Маша чувствовала себя ответственной за его жизнь. Если бы дискета Эрона попала в руки ООН, эта экспедиция никогда не состоялась бы. Все были бы живы.

Семцова поймала себя на мысли, что к людям, именующим себя цивилизованными, всегда имеющим чистые воротнички и не вымазанные в чужой крови или оружейном масле руки, – людям наподобие Хиллиарда, Пауэлла или погибшего здесь, на LV-426, Картера Бер-ка – она испытывает совершенно аналогичные чувства, что и к черным клыкастым громадинам, по которым всего полчаса назад вела ураганный огонь из своей винтовки. И что с этими "людьми" она вела бы себя столь же хладнокровно, приведись подобный случай. Именно эти чудовища в дорогих костюмах от лучших модельеров послали на верную смерть экипаж буксира "Ностромо", да и катастрофы на Ахеронте можно было бы избежать, не пожелай мистер Картер Берк перепроверить показания офицера Рипли на следственной комиссии в надежде на финансовый выигрыш. В той игре проиграли все. В этой – победит она, Семцова. Каких бы усилий это ей ни стоило.